(Статья впервые была опубликована в смоленском журнале «OMNIA», в № 2, 2007 г.)
Центром племенного союза кривичей был Смоленск. Этот факт, зафиксированный в «Повести Временных Лет» известен практически всем интересующимся древнерусской историей людям. Также из летописей известно, что Смоленск это древний религиозный центр, существовавший исстари. Так, где же был расположен этот летописный кривичский центр? Не смотря на более чем столетнее изучение Смоленска, историки на этот вопрос до сих пор не могут дать однозначного ответа. К тому же, с современных археологических карт, отражающих период возникновения и становления древнерусского государства (IХ-Х вв.) Смоленск и вовсе исчез. Таким образом, волею ученых-историков Смоленск превращается в город-фантом, город-призрак. Почему же все это происходит именно с нашим городом? Почему современная Российская историческая наука до сих пор не может дать однозначного ответа, где же возник первоначальный Смоленск? Почему уже практически сто лет научная мысль по этому вопросу находится в тупике? Об этом и пойдет речь в данной статье.
Фрагмент орнаментированной лепной керамики роменского типа с Центрального селища Гнездова. IX–начало X в. Фото С.А. Орлова
Лепной горшок роменского типа, найденный в 2000-х гг. в пойме Днепра (южнее Центрального городища). IX–начало X в. Фото из открытых источников
ТРИ ГИПОТЕЗЫ ВОЗНИКНОВЕНИЯ СМОЛЕНСКА
Ученые, которые занимались этой проблемой раньше и занимаются сейчас, давно поняли, что возникновение Смоленска каким-то образом связано с Гнездовским археологическим памятником. Расположен этот уникальный археологический комплекс в 9-12 км западнее современного Смоленска, возле микрорайона Гнездово. Огромный курганный могильник, крупнейший в Европе, первоначально насчитывал не менее 5000 насыпей, к настоящему времени сохранилось не более 1500 курганов. Также до нашего времени дошло два укрепленных городища – Центральное и Ольшанское, а также огромное Центральное селище (около 30 га). Люди, которые интересуются Гнездовом и знают эту проблему не понаслышке, прекрасно понимают, что основная трудность в преодолении научного тупика находится не в сложности получения в результате раскопок точного археологического материала, а в столкновении нескольких научных гипотез происхождения Смоленска.
Первая гипотеза была высказана в 1905 г. после проведения раскопок смоленским священником и археологом-любителем Г. К. Бугославским, и заключалась в том, что гнездовские курганы в древности являлись языческим кладбищем Смоленска, всегда находившемся на одном и том же месте. Дальнейшее изучение Гнездова показало полную несостоятельность данной гипотезы.
Вторая гипотеза возникновения Смоленска была высказана в начале ХХ в. археологом В. И. Сизовым. Он считал, что поселения на территории Гнездова и современного Смоленска существовали одновременно. Учитывая накопленный археологический материал и уровень современных знаний, можно констатировать, что сейчас и эта гипотеза выглядит весьма неубедительно. Во-первых, на территории современного Смоленска так до сих пор и не найдено ни следов культурного слоя IХ-Х вв., ни остатков оборонительных сооружений относящихся к этому периоду, ни языческого кладбища, между тем, как в Гнездове все это имеется. Во-вторых, вызывает большое сомнение сама возможность параллельного существования двух крупных поселений на столь малом расстоянии друг от друга (всего 9-12 км). Прежде всего, потому, что уровень развития земледелия в ту эпоху не позволял прокормить два расположенных рядом больших торгово-ремесленных центра, в которых люди не занимались сельским хозяйством. Сельскохозяйственная округа могла прокормить только один такой центр. В третьих, недавнее открытие Гнездовской экспедицией МГУ большого торгового порта Х в. в Гнездове позволяет с большой степенью вероятности предположить, что именно это поселение и было описано правившим в середине Х в. в Византии императором Константином Багрянородным в своем трактате «Об управлении империей» под названием - Милиниски, в котором все без исключения историки видят летописный Смоленск.
Третья гипотеза возникновения Смоленска была сформулирована крупнейшим дореволюционным специалистом в области славянской и русской археологии А. А. Спицыным. Он первым предположил, что огромный Гнездовский могильник остался от древнейшего Смоленска, располагавшегося тогда в Гнездове, а не на современном месте. Эта гипотеза, по нашему мнению, наиболее перспективна, т.к. в ее пользу свидетельствует как множество археологических фактов, так и сама логика возникновения и развития этого поселения. Совершенно очевидно, что княжескому, христианскому Смоленску (расположенному на современном месте) предшествовал Смоленск языческий, родоплеменной. И Гнездовское поселение практически идеально соответствует дохристианской, родоплеменной столице Смоленских кривичей.
Таким образом, все три гипотезы возникновения Смоленска были сформулированы еще в дореволюционное время (в начале ХХ в.).
Серебряное височное кольцо волынцевского типа, VIII–IX вв. Найдено на Центральном городище
Серебряное семилучевое височное кольцо роменского типа IX в. Найдено на юго-западе Центрального селища. По Л.В. Алексееву
ДОСТИЖЕНИЯ И ОТКРЫТИЯ ГНЕЗДОВСКОЙ ЭКСПЕДИЦИИ МГУ
Если в дореволюционное и довоенное время Гнездовский археологический памятник изучали все желающие, в том числе, не только профессионалы, но и любители, то после Великой Отечественной войны монопольное право на изучение этого объекта получила Гнездовская экспедиция МГУ. Конечно, раскопки гнездовских курганов археологами-любителями, или даже местными крестьянами с целью обогащенья, приносили больше вреда делу изучения гнездовских древностей, нежели пользы. Но здесь следует отметить и один положительный момент. То, что изучением этого памятника занимались различные ученые, в том числе и выдающиеся, приводило к выдвижению различных гипотез, их столкновению, и плюрализм мнений двигал вперед всю историческую науку. Монополия же, как известно, ведет сначала к застою, а затем и к деградации всего, в том числе и творческой мысли.
В 1949 году к изучению Гнездова приступила археологическая экспедиция МГУ. Ее руководителем Д. А. Авдусиным были сразу же пересмотрены все накопленные в результате более чем полувековых археологических раскопок предшествующими исследователями научные знания. В частности, смоленским историком и археологом А. Н. Лявданским в 1924 году были открыты Центральное и Ольшанское селища (древние неукрепленные поселения, или деревни) и доказано, что они одновременны курганам. А Центральное и Ольшанское городища (древние укрепленные поселения) вокруг которых и сформировались эти селища были обнаружены и частично исследованы еще в дореволюционное время. Дореволюционными исследователями было также установлено, что в курганах хоронили людей живших на этих городищах. Д. А. Авдусин посчитал все накопленные к этому моменту исторической наукой знания неверными и вернулся к забытой и к этому времени уже опровергнутой гипотезе Г. К. Бугославского, о том, что гнездовские курганы являются кладбищем современного Смоленска. Таким образом, он сразу отбросил историческую науку в ее исходное состояние. В 1952-53 годах экспедицией МГУ под его руководством были проведены раскопки Центрального и Ольшанского городищ и установлено, что они являются поздними, и построены поляками в XVII веке. Он также пришел к выводу, что культурного слоя IX-X веков ни на городищах, ни на селищах нет, а все найденные там древние вещи происходят из распаханных в древности курганов, находившихся на этом месте. Свои открытия Д. А. Авдусин напечатал в журнале «Вестник Московского Университета», в номере 11, за 1953 год. Таким способом им было «доказано», что Гнездово действительно является кладбищем Смоленска. Разные люди могут придти к разным выводам по поводу того, как называется подобная научная деятельность, но есть хорошее и емкое слово, которое как нам кажется, ее характеризует – фальсификация.
Самое удивительное, что даже в советское время эти, с позволения сказать, научные открытия вызвали среди ученых бурю негодования. И в 1967-68 годах в Гнездове осуществляет раскопки альтернативная археологическая экспедиция ЛОИА АН СССР под руководством И. И. Ляпушкина, которая исследует юго-западную часть Центрального селища. И. И. Ляпушкиным был найден культурный слой одновременный курганам, т. е. доказано существование Центрального селища. Он также пришел к выводу, что люди поселились в Гнездове в начале IX века, или даже на рубеже VIII-IX веков, и поселились здесь пришедшие с юга славяне. Репутация Д. А. Авдусина как честного ученого была конечно сильно испорчена, но от окончательного позора его спасла внезапная смерть И. И. Ляпушкина. Следует отдать ему должное, он сделал определенные выводы и частично пересмотрел свои взгляды.
В 1970 году экспедиция МГУ под руководством Д. А. Авдусина продолжила изучение Гнездова. Пересмотрев свои взгляды, Д. А. Авдусин пришел к выводу, что древние поселения в Гнездове и Смоленске сосуществовали одновременно, т. е. стал сторонником второй гипотезы возникновения Смоленска, выдвинутой В. И. Сизовым. С этого момента он стал искать доказательства, подтверждающие правильность данной теории, но как всегда в присущей ему манере, т. е. особенно не разбираясь в средствах. Т. к. в современном Смоленске не было найдено культурных слоев относящихся к IX-X векам, необходимо было просто доказать, что поселение в Гнездове возникло позднее середины IX века. Почему именно середины IX века? Да потому, что первое летописное упоминание о Смоленске относится к 863 году, в нем Смоленск назван большим и многолюдным городом, таким образом, поселение, относящееся к середине IX века должно быть уже достаточно крупным. Если бы Д. А. Авдусину удалось доказать, что поселение в Гнездове возникло позднее середины IX века, т. е. не являлось древним Смоленском, то у современного Смоленска появились бы некоторые шансы. Можно было бы сослаться на то, что современный Смоленск слишком малоизучен и культурный слой, относящийся к периоду формирования Древнерусского государства (IX-X вв.) просто пока еще не найден. Сбором этих фактов и доказательств и стала заниматься с начала 1970-х годов ученица Д. А. Авдусина – Т. А. Пушкина.
Т. А. Пушкина не только попыталась доказать, что поселение в Гнездове возникло во второй половине или в конце IX века, она пошла дальше, и сейчас она и ее ученики утверждают, что поселение в Гнездове возникло на рубеже IX-X веков. Но, к сожалению или к несчастью для них культурный слой IX-X веков в самом Смоленске так до сих пор и не найден. Таким образом, поселение в Гнездове оказывается непонятно чем, тем более что в последних своих работах ученые из МГУ утверждают, что это поселение было совершенно не связано с кривичской сельскохозяйственной округой. Тогда, если следовать их странной логике, становится совершенно непонятно кто же кормил несколько тысяч проживавших там в Х в. дружинников, торговцев и ремесленников? Интересно, а сами-то они об этом задумывались, или нет? К тому же, в русских летописях все города, основанные в этот период, четко зафиксированы. Никакого крупного поселения возле Смоленска, основанного непонятно кем, они не знают. Вот так буднично и незаметно один из самых древнейших и знаменитейших городов России превратился в какой-то фантомный, не реальный город-призрак, который сейчас и вовсе исчез с археологических карт. Конечно, нельзя отрицать тот факт, что в Гнездове найдено много скандинавских вещей и захоронений, причем некоторые из них (т. н. большие гнездовские курганы) самые богатые. Несомненно, выходцы из Скандинавии занимали верхушку социальной лестницы Гнездова, но это вовсе не означает, что это поселение существовало только за счет международной посреднической торговли. Также следует отметить, что Т. А. Пушкина и ее ученики часто пишут свои научные работы не на основании полученных в результате раскопок археологических материалов, а вопреки им. Что поделаешь, иногда приходится жертвовать исторической правдой ради собственных теорий.
Особенно сильно это бросается в глаза, после прочтения работы смоленского историка и археолога Е. А. Шмидта, которая называется – «О древних поселениях в Гнездове». В этой работе Е. А. Шмидт пишет о том, что территория, на которой позднее возникло Гнездовское поселение, была обжита и освоена с незапамятных времен. В эпоху бронзового века здесь жили первые земледельцы, в IV-VII веках нашей эры располагалось тушемлинское селище, остатки которого были обнаружены Е. А. Шмидтом, здесь были их дома, поля, пастбища. Также им в нижних слоях Центрального поселения были зафиксированы вещи, несомненно, относящиеся к Культуре смоленских длинных курганов (VIII – начало Х вв.). Не на пустом и диком месте, заросшем вековой тайгой, «появилось на рубеже IX-X веков» Гнездовское поселение, а на обжитом и окультуренном многими поколениями живших здесь прежде людей.
Каролингские мечи, слева направо: меч типа В, VII–конец IX в., курган № 5 Новоселки, раскопки Е.А. Шмидта; меч типа Н, 800 – 950 гг., курган № 4 Новоселки, раскопки Е.А. Шмидта; меч типа Е, IX в., курган возле д. Рокот, Руднянского р-на Смоленской обл., раскопки Н.В. Андреева; меч типа D, IX в., курган Ц-2, Гнездово, раскопки Д.А. Авдусина. Датировки мечей даны по Я. Петерсену. Из экспозиции Смоленского исторического музея
ГНЕЗДОВО – СТОЛИЦА СМОЛЕНСКИХ КРИВИЧЕЙ
Как уже упоминалось ранее, гипотеза выдающегося русского археолога А. А. Спицына о том, что первоначальный, языческий Смоленск находился в Гнездове, кажется нам наиболее предпочтительной. Но сейчас эта гипотеза входит в противоречие с современной датировкой появления поселения в Гнездове на рубеже IX-X веков, на которой настаивают московские археологи. Впрочем, если постараться глубже исследовать эту проблему, то их доводы выглядят не столь убедительно, как они стараются всем внушить.
В исторической науке наиболее важными и ценными источниками с целью получения информации являются – письменные. Если таковые отсутствуют, то следом за ними идут археологические. Наиболее важными археологическими источниками являются вещевые комплексы (проще говоря, вещи), т. к. они были в употреблении в определенное время и поэтому по ним можно достаточно точно датировать и поселение и курганы. За ними следуют монеты. Но, к сожалению, это правило действует везде, кроме Гнездова в котором московские специалисты производят датирование не по целым вещевым комплексам, а по отдельным, часто совершенно случайным предметам.
А то, что в Гнездове ими же было найдено множество ранних вещей – балтских (VIII-IX вв.); славянских, относящихся к роменской культуре (середина VIII-IX вв.), а также некоторые более ранние вещи, относящиеся к волынцевской культуре (VII- середина VIII века), которая предшествовала роменской; восточных - иранских, арабских, салтовских (VII-IX вв.); скандинавских и византийских IX века, их как будто совершенно не интересует. А также и то, что в Гнездове - в курганах и на Центральном поселении было найдено много ранних восточных и византийских монет VII – IX вв. Почему же московские ученые игнорируют столь важные археологические источники? Да потому, что это противоречит гипотезе Авдусина-Пушкиной о позднем (на рубеже IX-X веков) появлении здесь поселения. Конечно, некоторые из этих вещей имели хождение и позже, но утверждения Т. А. Пушкиной и ее учеников, что все эти вещи и монеты попали в культурный слой в Х веке, являются чисто голословными, т. к. до сих пор не подкреплены практически никакими убедительными фактами. Наоборот, в нижних слоях Центрального городища и селища встречаются ранние славянские, балтские и восточные вещи, а также роменская исключительно лепная (сделанная от руки) керамика. Кстати, в отдельных местах толщина культурного слоя достигает трех метров, что опять-таки свидетельствует о древности этого поселения. Да и некоторые из участников самой Гнездовской экспедиции в приватных (не для прессы, не для публикаций) беседах говорили о том, что в Гнездове, возможно, есть не только IX, но и VIII век.
Не трудно заметить, что самые древние вещи, найденные в Гнездове, имеют славянское и балтское происхождение, что, опять же может лишний раз свидетельствовать о древности этого поселения. Но кем из них оно было точно основано, в виду отсутствия информации сказать пока невозможно. Но предположение, что Гнездовское поселение было основано славянами с целью участия в восточной торговле (поэтому здесь и найдено так много ранних восточных вещей), кажется более убедительным. И именно благодаря развитию торговли и выходит на историческую арену, приблизительно в середине IX века племенное объединение Смоленских кривичей. Таким образом, утверждение Т. А. Пушкиной о том, что это поселение было основано на «пути из варяг в греки» также нельзя назвать достаточно основательным.
Хотелось бы особо отметить тот момент, что писать о Гнездове очень сложно просто ввиду элементарного отсутствия информации. Почти ничего из накопленного экспедицией МГУ с начала 70-х годов огромного фактического материала, особенно относящегося к ранней истории Гнездова, до сих пор не опубликовано. Кроме отдельных статеек в периодической печати и небольших научных публикаций до сих пор нет ничего фундаментального. О чем тут вообще можно говорить, если до сих пор лучшей книгой о Гнездове считается изданное В.И. Сизовым в 1902 г. исследование - «Курганы Смоленской губернии». Монопольное право на изучение Гнездова и жесткие рамки гипотезы Авдусина-Пушкиной делают невозможным открытое, объективное и творческое изучение этого уникального археологического памятника. По сути, во многом мы знаем только то, что нам позволяют знать специалисты из МГУ. Поэтому, то, что там, в Гнездове в древности на самом деле было, и осталось ли после изучения хоть что-нибудь, никто кроме москвичей точно не знает. Но москвичи молчат. Открытости информации не способствует также и тот факт, что все найденные экспедицией вещи вывозятся в Москву, где выборочно публикуется только то, что считается нужным.
Существует еще один момент, который, как предполагают ученые из МГУ, свидетельствует не в пользу гипотезы А. А. Спицына. Как могли перенести целый город? Но, во-первых, тот древний город никак нельзя сравнивать с городом современным. В нем отсутствовали каменные здания, коммуникации, дороги, и практически главным в этом городе были люди – представители светской и духовной власти, военного сословия, ремесленники и купцы. А город «срубить», ведь тогда делали города из дерева, можно было в любом подходящем месте. Во-вторых, в древности перенос городов был событием не уникальным, экстраординарным. Это было обычное, практически рядовое явление. Тем более в ту эпоху, когда был перенесен Смоленск (с середины Х - до середины XI в.), на Руси переносилось множество городов. Это – Новгород, Ростов Великий, Белозерск, Переяславль-Залесский, Ярославль, Полоцк, Борисов, Минск, Усвяты и другие города. По каким причинам это происходило, пока не совсем ясно, но понятно, что было связано с развитием и усилением феодализма. В пользу этого явления свидетельствует даже строительство в 330 году императором Константином Великим Константинополя (Нового Рима) и перенесение в него столицы крупнейшей в мире Римской империи. Если римляне смогли построить новый город и перенести в него свою столицу, то почему, то же самое не смогли сделать со Смоленском?! В новой русской истории также имеется аналог Древнего Рима, это Санкт-Петербург, построенный Петром I, в который он перенес столицу из Москвы. Таким образом, совершенно очевидно, что перенос Смоленска не является явлением уникальным.
Подвеска, сделанная из золотого солида византийского императора Феофила II (829–842 гг.), курган № 47, Лесная группа Гнездова. Из экспозиции Смоленского исторического музея
«ГНЕЗДОВО – ЭТО НАШЕ ВСЕ»
Так любит говорить в своих выступлениях руководитель Гнездовской археологической экспедиции МГУ Т. А. Пушкина. И поистине для московских археологов Гнездово стало чем-то вроде золотой жилы. На основании полученных в археологических экспедициях материалов студенты с Исторического факультета МГУ пишут свои дипломы, Аспиранты защищают кандидатские диссертации, на написание научных работ по Гнездову выдаются отечественные и зарубежные гранты, получаются ученые звания и степени, специалисты из Москвы приглашаются на международные и отечественные конференции. В тоже время в Смоленске сейчас нет ни одного своего археолога. А что же в это время происходит с самой золотой жилой, то есть с Гнездовом? К сожалению, оно продолжает быстрыми темпами уничтожаться. На сайте Института археологии России, имеется отдельный материал, посвященный уничтожению Гнездовского археологического памятника черными археологами. За последний десяток лет этими самодеятельными специалистами было уничтожено, в разных группах, несколько десятков курганов и очень сильно изуродована южная часть (за железной дорогой) Центрального селища. Это, конечно, большие потери, но почему никто и никогда не вспоминает о том, что в 50-х – 70-х годах карьерами Гнездовского керамзавода было практически целиком разрушено Ольшанское селище, а при строительстве окружной шоссейной дороги вокруг Смоленска была полностью уничтожена Ольшанская курганная группа (около 130 курганов). За Днепром тогда же по указанию местного директора совхоза практически полностью распахана Левобережная курганная группа (около 100 курганов).. А ведь в те времена еще не было никаких черных археологов, на которых можно было бы списать все потери. Совершенно очевидно, что эти факты замалчиваются. И кто в этом особенно заинтересован, можно догадаться после прочтения каких-нибудь публикаций Т. А. Пушкиной или ее учеников, в которых пишется, что Ольшанское городище, также как и селище не сохранилось. Но это ведь не так. Как бы этого не хотелось московским специалистам, Ольшанское городище существует. Оно уцелело вопреки всему. И самим своим существованием постоянно напоминает Т. А. Пушкиной о том, что она до сих пор считает, что оно было сооружено не в Х веке, а осталось от поляков и относится к XVII веку, как и уничтоженное Ольшанское селище. Можно привести им в укор и многострадальное Центральное городище, которое настолько сильно изуродовано их раскопками, что кажется, что его разрыли какие-то вандалы, а не московские ученые.
«Все это могло бы быть очень смешно, если бы не было так грустно», это народное изречение лучше всего характеризует ту ситуацию, которая сложилась к настоящему моменту вокруг Гнездова. Не смотря на то, что это памятник федерального значения, он брошен на произвол судьбы, а местные чиновники просто не понимают, какое сокровище в скором времени будет потеряно нами всеми. Т. А. Пушкина как всегда безответственно от всего открещивается, т. е. монополия на изучение Гнездова для нее священна, а отвечать за его сохранение должен кто угодно, кроме экспедиции МГУ. Да и сама эта экспедиция в последнее время выродилась в некое подобие замкнутой секты. Неофит, который сначала желает участвовать в экспедиции, а затем стать специалистом по Гнездову, должен пройти три основных испытания, как-то: во-первых, учиться и закончить МГУ; во-вторых, не быть смолянином и, в-третьих, полностью разделять гипотезу Авдусина-Пушкиной о происхождении Смоленска. Таким образом, сам собой напрашивается один-единственный вывод о том, что если изучение этого памятника будет и дальше производиться теми же людьми и методами, то вскоре от Гнездова останутся одни воспоминания, а Смоленск так и останется городом-фантомом, городом-призраком.